"ГУГЕНОТ”

ИЗ УРАЛЬСКИХ СТЕПЕЙ

http://magazines.russ.ru/sib/2012/2/ia11.html

 "Реакционнейшая повесть”, "сменовеховские идеи”, "кулацкая тарабария”. "Философия врастания кулака в социализм”, "активизация буржуазных тенденций на фронте литературы”, "клевета на большевистское руководство”, "издевательства над социалистическим планом”, "грубейшая политическая ошибка”. "Вылазка классового врага”, "агитация за гуманное сожительство классов”, "злобная карикатура на революционное описание”.

Так неистовствовала советская пресса, откликаясь на повесть Валериана Правдухина "Гугенот из Териберки” (1931 г.), сразу после ее опубликования в журнале "Ленинград” (№№ 6-7). Редакция и ее глава С. Динамов, если и не грубо ошиблись, то, несомненно, совершили настоящий поступок. Да и можно ли было устоять перед человеком, которого называли "неистовый Валериан”? А таким Валериан Павлович Правдухин был всю свою жизнь, начавшуюся 2 февраля (нов. ст.) 1892 года. Ведь и родился он на Оренбуржье — земле яицких казаков, помогавших некогда "злодею” Пугачеву. И хотя семья его не была казачьей (отец — священник, мать — крестьянка), но дух вольности, мировоззрение, неотделимое от природы, он воспринял именно от этой чисто русской породы людей. "Уральский казак для меня особый тип не только по своему общественному и хозяйственному укладу, — он для меня первый живой человек жизни: с ним я рос, он учил меня видеть и любить природу, от него я заразился страстью к игре и борьбе, иронически-веселому отношению к невзгодам, у него я перенял первые навыки жизни”.

"ГУГЕНОТ”

ИЗ УРАЛЬСКИХ СТЕПЕЙ

http://magazines.russ.ru/sib/2012/2/ia11.html

 "Реакционнейшая повесть”, "сменовеховские идеи”, "кулацкая тарабария”. "Философия врастания кулака в социализм”, "активизация буржуазных тенденций на фронте литературы”, "клевета на большевистское руководство”, "издевательства над социалистическим планом”, "грубейшая политическая ошибка”. "Вылазка классового врага”, "агитация за гуманное сожительство классов”, "злобная карикатура на революционное описание”.

Правдухин (псевд. Шанявец В.) Валериан Павлович

Так неистовствовала советская пресса, откликаясь на повесть Валериана Правдухина "Гугенот из Териберки” (1931 г.), сразу после ее опубликования в журнале "Ленинград” (№№ 6-7). Редакция и ее глава С. Динамов, если и не грубо ошиблись, то, несомненно, совершили настоящий поступок. Да и можно ли было устоять перед человеком, которого называли "неистовый Валериан”? А таким Валериан Павлович Правдухин был всю свою жизнь, начавшуюся 2 февраля (нов. ст.) 1892 года. Ведь и родился он на Оренбуржье — земле яицких казаков, помогавших некогда "злодею” Пугачеву. И хотя семья его не была казачьей (отец — священник, мать — крестьянка), но дух вольности, мировоззрение, неотделимое от природы, он воспринял именно от этой чисто русской породы людей. "Уральский казак для меня особый тип не только по своему общественному и хозяйственному укладу, — он для меня первый живой человек жизни: с ним я рос, он учил меня видеть и любить природу, от него я заразился страстью к игре и борьбе, иронически-веселому отношению к невзгодам, у него я перенял первые навыки жизни”.

Напишет это Правдухин гораздо позже, в конце 20-х, когда уже будут напечатаны первые брошюрки его охотничьих рассказов. А в 1930-м — "Годы, тропы, ружье”, книга блудного сына своей малой родины, и рассказ, и тоска, и плач по ней, брошенной в 1910 г. ради города, учебы, литературы. Не зря уже в первой главе "Запахи детства”, в повествовании о мальчике, живущем в стихии природного мира ("с детства я хорошо узнал зайца-русака и беляка, волка, сурка, суслика, крота, полевых мышей… А ворон, воробьев, грачей, галок, коршунов, сов, синиц, пустельгу, жаворонков, дроздов, не говоря уже о голубях, мы звали домашними птицами”), в постоянных "охотничьих приключениях”, появляется щемящее лирическое отступление о чудной "вольной, простой, звериной, но светлой поре моей жизни — детстве”. "Жизнь бежит дальше и дальше, как гонимый охотниками зверь, а ковыльные просторы, залитые солнцем, широкие зори, нашептывающие причудливыми красками закатов о раздолье и красоте земли, живут во мне, как светлая ласка моей родины. Ни с чем не сравнимы для меня эти степные бродяжничества, беззаботные, неутомимо сладкие, как сказочный рай. Нигде, нигде, — ни в уютных городских комнатах, ни в ослепительных театрах, ни при виде грандиозных скопищ книг в Публичной библиотеке, ни в залитых огнями оживленных столичных улицах — не замолкает во мне этот тихий шелестящий шум степей, не погасают вечерние их зори, ласкающие землю теплыми, радостными огнями”.

Читайте повесть!

"ГУГЕНОТ”

ИЗ УРАЛЬСКИХ СТЕПЕЙ

http://magazines.russ.ru/sib/2012/2/ia11.html

 "Реакционнейшая повесть”, "сменовеховские идеи”, "кулацкая тарабария”. "Философия врастания кулака в социализм”, "активизация буржуазных тенденций на фронте литературы”, "клевета на большевистское руководство”, "издевательства над социалистическим планом”, "грубейшая политическая ошибка”. "Вылазка классового врага”, "агитация за гуманное сожительство классов”, "злобная карикатура на революционное описание”.

Так неистовствовала советская пресса, откликаясь на повесть Валериана Правдухина "Гугенот из Териберки” (1931 г.), сразу после ее опубликования в журнале "Ленинград” (№№ 6-7). Редакция и ее глава С. Динамов, если и не грубо ошиблись, то, несомненно, совершили настоящий поступок. Да и можно ли было устоять перед человеком, которого называли "неистовый Валериан”? А таким Валериан Павлович Правдухин был всю свою жизнь, начавшуюся 2 февраля (нов. ст.) 1892 года. Ведь и родился он на Оренбуржье — земле яицких казаков, помогавших некогда "злодею” Пугачеву. И хотя семья его не была казачьей (отец — священник, мать — крестьянка), но дух вольности, мировоззрение, неотделимое от природы, он воспринял именно от этой чисто русской породы людей. "Уральский казак для меня особый тип не только по своему общественному и хозяйственному укладу, — он для меня первый живой человек жизни: с ним я рос, он учил меня видеть и любить природу, от него я заразился страстью к игре и борьбе, иронически-веселому отношению к невзгодам, у него я перенял первые навыки жизни”.

"ГУГЕНОТ”

ИЗ УРАЛЬСКИХ СТЕПЕЙ

http://magazines.russ.ru/sib/2012/2/ia11.html

 "Реакционнейшая повесть”, "сменовеховские идеи”, "кулацкая тарабария”. "Философия врастания кулака в социализм”, "активизация буржуазных тенденций на фронте литературы”, "клевета на большевистское руководство”, "издевательства над социалистическим планом”, "грубейшая политическая ошибка”. "Вылазка классового врага”, "агитация за гуманное сожительство классов”, "злобная карикатура на революционное описание”.

Читайте продолжение... Часть 4

Териберка - рваная рана души


Дата: 12.03.2011 г. Автор: Дмитрий Новиков, писатель, лауреат Новой Пушкинской премии ]]>]]>

Дм. Новиков Дм. Новиков



Вроде недавно совсем было, четыре года назад, а таким отдаленным прошлым кажется. И как-то больно и сладостно вспоминать, как всегда бывает на Севере, в тундре…

Это был мой первый самодеятельный выход на Кольский. До того служил там на корабле, и, когда проходили мимо прибрежных скал, всегда замирал в восторге. Цвет их, особенно весной и ранним летом, серо-розовый, с белыми проплешинами поздних снежников – это зазубренное лезвие, которое страшно рвет душу, и эти раны не заживают потом никогда.

Однажды в марте месяце, когда вода за бортом минус четыре, решили проводить корабельные учения по спуску баркаса на воду на ходу. Семь матросов было в нем и один офицер. Спускали баркас на шкертах, вручную. Первой же волной его на куски разбило о борт. Шестеро матросов и офицер уцепились за концы, за обломки, и их тут же вытянули на палубу. А моего друга, Леху Исаева, вымыло из баркаса. Пока корабль экстренно останавливался – голова его за кормой стала величиной с булавочную. Командирский катер не завелся, уже паника стала охватывать всех, но Леха, волжский родом, сам доплыл до корабля. Доплыл в полном обмундировании, даже в шапке, только прогары скинул в воде. Я тогда сразу выучил, в чем отличие прогар от гадов: первые – на резинках, вторые же – на шнурках. Леху подняли, раздели, обтерли шилом. Дали шила внутрь. И несколько часов он сидел неподвижно, размышляя о жизни и смерти.

Опубликовано в журнале:
«Знамя» 2008, №2

Об авторе | Илья Владимимирович Анпилогов, родился 8 января 1982 года в Мурманской области в семье служащих. С 1994 года живет в городе Щигры Курской области, где в 1999 году закончил среднюю общеобразовательную школу. Во время службы в армии принимал участие в контртеррористической операции на территории Северокавказского военного округа. Учится на заочном отделении Курского государственного университета по специальности "журналистика”. С 2002 года печатается в газетах "Комсомольская правда”, "Курский вестник”, журнале "Континент”. В настоящее время работает в ЗАО "Конверсия XXI” в должности оператора систем спутниковой связи.

 

ЗАТО¹ Мурманск, хотя и 130-й

Опубликовано в журнале:
«Знамя» 2008, №2

Об авторе | Илья Владимимирович Анпилогов, родился 8 января 1982 года в Мурманской области в семье служащих. С 1994 года живет в городе Щигры Курской области, где в 1999 году закончил среднюю общеобразовательную школу. Во время службы в армии принимал участие в контртеррористической операции на территории Северокавказского военного округа. Учится на заочном отделении Курского государственного университета по специальности "журналистика”. С 2002 года печатается в газетах "Комсомольская правда”, "Курский вестник”, журнале "Континент”. В настоящее время работает в ЗАО "Конверсия XXI” в должности оператора систем спутниковой связи.

 

ЗАТО¹ Мурманск, хотя и 130-й

Если возле Седьмого Неба свернуть с дороги и по гребню сопки обойти свалку, то выйдешь на Балканы, откуда весь город — как на ладони.

Прямо внизу — Новая школа и "Роковые сороковые” (это дома), чуть дальше: Старая школа, Площадь, Адмиральское озеро и очаг культуры — Дом офицеров флота (ДОФ), огромные окна которого периодически выламывает "Ветер — раз”. Ветра€ здесь дикие.

За дотообразным ДОФом стоят мрачные башни девятиэтажек, "Софновая” школа и расплющилась по скале улица Душенова (по-народному — Собачьи выселки).

Справа на вершине сопки белеет у КПП роддом, а слева, за домами Вертолетки, зияющими пустыми окнами, — бухта Ягельная…

Здесь с детства спят в "койках”, "вырубают” свет "пакетниками”, "шхерятся”, когда надо спрятаться, и вместо половых тряпок — "палубная ветошь” из старого тельника, а слово "гальюн” знают все от мала до велика. Это мой родной город — военно-морская база Гаджиево, или, как написано у меня в паспорте, "Мурманск-130”.